Юля Гавриш
Жилой фонд Израиля в основном представлен малоэтажными постройками. После монументальных величественных московских зданий они кажутся хрупкими, временными, словно возводя их, люди и не думали произвести впечатление. Это дома, предназначенные для жизни — непростой жизни тех, кто не склонен искать величия, но кто нашел свой угол, крышу над головой, себя — и не более того.
Такое впечатление вполне оправдывает и душа Израиля — старый город Иерусалим. Сердце Святой земли, за которое в свое время бились крестоносцы, где спасены и облагорожены многочисленные храмы и церкви, лишено глянцевого лоска старых городов Европы. На облупленных боках зданий зияют пробоины от вражеских орудий, на иных стенах — незатянувшиеся рубцы и трещины многозначительно напоминают о прошлых веках. Что-то сохранилось, что-то было отстроено заново, но снова подверглось коррозии. Нежелание заниматься восстановительными работами кроется, скорее, в ментальности израильтян, чем в недостатке средств. Слишком часто город захватывали чужаки, слишком часто свершаются теракты. И если внутри себя люди находят силы смириться с вопиющими приметами военного времени, которые прочно вплелись в будничную рутину, то мотивации на то, чтобы латать стены, которые в любой момент грозят обернуться мишенями, уже нет…
В Израиле граница не мифический рубеж, который мы пересекаем, отправляясь на отдых, и который в нашем сознании отмечен лишь шлагбаумами и проверяющими паспорта чиновниками. Граница с Палестиной — высокий бетонный забор, своего рода железный занавес, вырывающийся из земли то здесь, то там, отделяющий поселения арабов от поселений израильтян, напоминающий о том, что за периметром для другой стороны свои законы и порядки. Целые арабские районы пролегают вдоль дорог от одного израильского города до другого. Для местных жителей Палестина и Израиль четко разграничены — эту границу они видят так явственно, словно на внутренних веках отпечаталась географическая карта с перфорированным пунктиром, режущим надвое землю. А вот неискушенному путешественнику может показаться, что он передвигается на автомобиле по шахматной доске, залезая то на черные, то на белые клетки. Часть христианских святынь, в том числе, Вифлеем, где родился Иисус, по какой-то абсурдной причине оказались на территории арабов. Такси, снующие из одного города в другой, имеют знаки отличия: агрессивные черные крылья желтых машин арабов не дают спутать их с израильскими, отличаются цвета и номеров. Без специального разрешения миграция населения невозможна. Говорят, что 90% арабов имеют эти пропуска, а те 10%, в отношении которых есть подозрения в подготовке терактов, сидят в тюрьмах. Но, вероятно, это тот самый пример, подтверждающий лукавость статистики…
Вифлеем — колыбель христианства, но, попав на территорию города, тут же чувствуешь, что ступаешь в чужую, чуждую христианству страну.
Жилой фонд Израиля в основном представлен малоэтажными постройками. После монументальных величественных московских зданий они кажутся хрупкими, временными, словно возводя их, люди и не думали произвести впечатление. Это дома, предназначенные для жизни — непростой жизни тех, кто не склонен искать величия, но кто нашел свой угол, крышу над головой, себя — и не более того.
Такое впечатление вполне оправдывает и душа Израиля — старый город Иерусалим. Сердце Святой земли, за которое в свое время бились крестоносцы, где спасены и облагорожены многочисленные храмы и церкви, лишено глянцевого лоска старых городов Европы. На облупленных боках зданий зияют пробоины от вражеских орудий, на иных стенах — незатянувшиеся рубцы и трещины многозначительно напоминают о прошлых веках. Что-то сохранилось, что-то было отстроено заново, но снова подверглось коррозии. Нежелание заниматься восстановительными работами кроется, скорее, в ментальности израильтян, чем в недостатке средств. Слишком часто город захватывали чужаки, слишком часто свершаются теракты. И если внутри себя люди находят силы смириться с вопиющими приметами военного времени, которые прочно вплелись в будничную рутину, то мотивации на то, чтобы латать стены, которые в любой момент грозят обернуться мишенями, уже нет…
В Израиле граница не мифический рубеж, который мы пересекаем, отправляясь на отдых, и который в нашем сознании отмечен лишь шлагбаумами и проверяющими паспорта чиновниками. Граница с Палестиной — высокий бетонный забор, своего рода железный занавес, вырывающийся из земли то здесь, то там, отделяющий поселения арабов от поселений израильтян, напоминающий о том, что за периметром для другой стороны свои законы и порядки. Целые арабские районы пролегают вдоль дорог от одного израильского города до другого. Для местных жителей Палестина и Израиль четко разграничены — эту границу они видят так явственно, словно на внутренних веках отпечаталась географическая карта с перфорированным пунктиром, режущим надвое землю. А вот неискушенному путешественнику может показаться, что он передвигается на автомобиле по шахматной доске, залезая то на черные, то на белые клетки. Часть христианских святынь, в том числе, Вифлеем, где родился Иисус, по какой-то абсурдной причине оказались на территории арабов. Такси, снующие из одного города в другой, имеют знаки отличия: агрессивные черные крылья желтых машин арабов не дают спутать их с израильскими, отличаются цвета и номеров. Без специального разрешения миграция населения невозможна. Говорят, что 90% арабов имеют эти пропуска, а те 10%, в отношении которых есть подозрения в подготовке терактов, сидят в тюрьмах. Но, вероятно, это тот самый пример, подтверждающий лукавость статистики…
Вифлеем — колыбель христианства, но, попав на территорию города, тут же чувствуешь, что ступаешь в чужую, чуждую христианству страну.