Елизавета Басова о работе, трудностях адаптации и гонконгском климате
Ноябрь 2016 года, я стою на кухне ресторана в Гонконге, которая уже успела стать мне родной. Полчаса назад кассовый аппарат фонтанировал чеками, а сейчас затих, так что у меня появилось несколько свободных минут. Надолго ли? Этого никто не знает. Кухня — это противостояние шума и тишины, хаоса и порядка, и поварам редко удаётся отдохнуть.
Ноябрь 2016 года, я стою на кухне ресторана в Гонконге, которая уже успела стать мне родной. Полчаса назад кассовый аппарат фонтанировал чеками, а сейчас затих, так что у меня появилось несколько свободных минут. Надолго ли? Этого никто не знает. Кухня — это противостояние шума и тишины, хаоса и порядка, и поварам редко удаётся отдохнуть.
Ещё год назад я была дома. Жизнь не ладилась: мне казалось, что я
бездумно провожу время, а моё поникшее состояние начали замечать
даже родные. Однажды я прочитала статью по антропологии, в которой
говорилось, что для народов, населявших территорию современной России,
из-за затяжной зимы и короткого лета всегда были характерны долгие
периоды ничегонеделания, сменяющиеся короткой авральной работой. Я жила в
похожем ритме. Конечно, я предпринимала попытки изменить свою жизнь — в
основном они совпадали с моими поездками за рубеж. Однако активность
сходила на нет, стоило мне ступить на родную землю.