Иммиграция: 4 года спустя

Начать этот пост можно только одной фразой: “ЧЕТЫРЕ ГОДА?!”

Как бы банально это ни звучало, но полет в один конец 25-го июня 2013 года был как вчера. Кстати, я даже нашла свой пост с Фейсбука в тот день. Оказалось, что последнее, что я сделала перед отлетом, — это съела маринованный огурец с капустным салатом и выпила стакан томатного сока. И знаете, о чем я думаю, когда смотрю на эту фотографию? “А где был бокал вина?”

В следующем году, когда случится пятая годовщина, я перечитаю свой первый пост на тему “иммиграция: 1 год спустя” и наверняка посмеюсь над той наивной душой, которая тогда писала про свои иммигрантские впечатления, полные открытий и восторгов. А пока что я по-доброму умиляюсь восторженным комментариям и постам недавно переехавших, для которых возможность есть Brown Sauce хоть каждый день — это все еще повод для радости.

Потому что за 4 года новизна переезда сходит на нет. 

И тогда происходят две вещи. Во-первых, ты перестаешь замечать все те моменты, которые до переезда делали новую родину такой заманчивой. Например: у меня рядом с домом два отличных супермаркета, и возможность чуть ли ни каждый день есть что-то новое — это норма; в семи минутах на велосипеде у меня есть прекрасный парк, где приятно и проехать пару кругов, и просто посидеть с книжкой; за последние 4 года я снег видела только когда приезжала зимой в Россию. И тогда необычным становится все, что осталось позади несколько лет назад, — отсутствие ярлсберга (норвежского сыра), окры и пак чоя на полках; Битцевский лесопарк, который больше лес и никак не парк; снег 5 месяцев в году.

Во-вторых, тебе начинает казаться, что где-то на планете есть место лучше того, где ты оказался после своего переезда. У меня очень иностранный круг общения, и в нем кто-то гуляет с собакой на пляже в Сан-Франциско, кто-то тусит на лодках по каналам Амстердама, кто-то занимается йогой в Гонг-Конге, кто-то лазит по горам Новой Зеландии, кто-то ест арбузы в Мексике и рожает детей в Нью-Йорке, кто-то регулярно ходит под парусами в Израиле, кто-то ест сочные манго на даче в Тайланде, кто-то бегает по пляжам Сиднея, кто-то печет макаруны в Сингапуре, кто-то выпускает свой журнал в Дубаи и так далее. “А у тебя все скучно, ты живешь в каком-то там Лондоне, где разве что ходишь на работу и в магазин за продуктами, ну и раз в месяц ездишь в командировку в Испанию,” — периодически выдает мне внутренний голос. В такие моменты я ему напоминаю, что кому-то из деревни Кукуево повезло по жизни гораздо меньше и что все люди выше (кстати, привет, вы наверняка себя узнали) тоже заняты какой-никакой рутиной типа работы и регулярных походов в супермаркет. Но голос не отстает и спрашивает, не хочу ли я задуматься над еще одним переездом в более интересное место, ведь интересных мест так много, стоит только открыть Фейсбук с Инстаграмом и посмотреть на ленты друзей?

И тут я с ним соглашаюсь на то, что пять лет назад казалось невозможным. Я тогда честно верила, что если я когда-то окажусь в Лондоне, то здесь и осяду до конца жизни. Моя вера чуть сменилась: в мире полно интересных мест, и оседать в одном нет смысла, если есть возможность пожить где-то еще, открыть для себя новую культуру, встретить новых людей. Потому что в Лондон всегда можно вернуться.

Последнее, правда, вызывает разную реакцию у меня и мужа. Для меня Лондон — это место, где я по-прежнему чувствую себя дома. Для мужа Лондон — это место, где он родился и вырос, но к которому у него нет особо пылких чувств. Поэтому если я хочу уехать куда-то с надеждой вернуться, то он хочет уехать, чтобы не возвращаться. Сначала мне казалось это странным, потом я поняла, что для него Лондон — это как для меня Москва: я благодарна Москве за все возможности, которая она мне дала, но у меня нет никакой эмоциональной привязанности к ней и жить там я больше не хочу. С другой стороны, муж уже два раза уезжал и два раза возвращался, так что он думает, что у него карма быть связанным с Лондоном. Посмотрим. По крайней мере, мы оба согласны, что готовы к переезду, когда у меня на руках будет британский паспорт.

Подробнее о четвертом годе иммиграции. В прошлом июне в аналогичном посте я призналась, что проходила через кризис самоидентификации, когда я была уже чужой в России, но знала, что никогда не стану 100%-но местной в Британии. Сегодня я могу сказать, что кризис, как я и предполагала, прошел сам собой — я по-прежнему чужая в России и неместная в Британии, но меня это не просто не парит, но и радует. Потому что когда национальность перестала быть частью меня, на первый план вышла моя личность.

Я никуда не денусь от того факта, что являюсь носителем как русской, так уже и британской культуры, но я как я — это смесь тысяч разных факторов, а не олицетворение места, где я родилась или где я живу. Например, в мой день рождения большинство поздравлений сводится к “ты такая целеустремленная, поэтому желаю новых целей”, но я же не могу приписать целеустремленность своему российскому паспорту или своему английскому месту жительства? Мне сложно это объяснить, но надеюсь, вы понимаете, о чем я. Я честно никогда не думала, что иммиграция поможет мне стать самой собой, но это для меня стало самым большим достижением прошлого года.

Провалом года стал сам прошлый год. В моей личной жизни все было стабильно, сыто и хорошо, но Британию последние 12 месяцев лихорадит — начиная с Брексита и заканчивая последними событиями в Лондоне и Манчестере. В прошлом году было слишком много политики и слишком много неадекватности, но мне хочется верить, что у нас-таки замаячил тусклый свет в конце туннеля после недавних выборов.

Что стало с планами прошлого года:

• Получить водительские права — сделано. С момента сдачи экзамена за руль я больше не садилась, но в ближайшие месяцы намереваюсь вернуться к практике.
• Французский до среднего уровня — ну как сказать. Я могу читать и могу написать пару предложений, но с разговорами пока плохо.
• 65 миллионов фунтов — все никак. Но я верю во вселенскую справедливость, что джекпот вот-вот случится.
• Австралия — о да! Верните меня обратно!

Открытие года: вчера муж выдал, что я все четыре года произносила ругательство arsehole как иностранец — “арсхоул”. Правильно — “асхоу(л)”, где “л” практически не слышно. Раньше он сказать не мог что ли?

Что еще случилось и запомнилось в прошлом году.

Путешествия — Исландия и полет на А380.

Новые рецепты — мясо по-бургундски прочно вошло в наш рацион; беконовый джем стал открытием по выходным (тосты с беконовым джемом, авокадо и яйцами-пашот — это нечто); домашний чизкейк по-прежнему случается по выходным.

Концепция года — хьюгга. В прошлом году я стала меньше покупать и больше радоваться маленьким вещам типа пачки клубники или букета пионов просто так.

Как я написала выше, я все реже замечаю какие-то особенности жизни в ЮК. Иименно поэтому где-то с февраля я заставила себя записывать в телефон все мимолетные мысли на тему “это для меня было новым 4 года назад”. Без какой-либо логики или приоритетности, это:

Люди, которые моментально переключаются с одного языка на другой.

В Лондоне большинство людей говорит как минимум на двух языках, и я до сих пор нахожу удивительным, как кто-то может со мной говорить по-английски, потом натолкнуться на друга и заговорить с ним на каком-то другом языке и затем снова вернуться к разговору со мной на английском.

Валюта твоей родной страны становится иностранной.

Сразу после переезда я еще несколько месяцев переводила местные цены на рубли. Я не сравнивала цены, у меня просто не было другого маяка для проверки адекватности стоимости. Сейчас все наоборот: приезжая в Россию, я все перевожу в фунты по той же причине.

Сортировка мусора.

У нас дома четыре мусорных контейнера. Один — для всего бумажного. Второй — для всего пластикового. Третий — для жестянок. И четвертый — для обычного мусора. Если бы мой район перерабатывал стекло, то я завела бы и пятый контейнер. Сортировка мусора для переработки — это обычное дело в Британии. У меня сердце кровью обливается, когда, будучи в России, бумажную упаковку выкидывают в один бак с объедками, потому что ее же можно было бы переработать на новую бумажную упаковку и помочь экологии (меньше мусора, больше деревьев). Я серьезно.

В доме всегда есть горячая вода.

Точнее, если дома нет горячей воды, то сломался бойлер (здоровенный бак в каждом доме, нагревающий воду для этого самого дома) и его нужно чинить. Когда в середине мая я ездила в Москву, сестра порадовала меня новостью, что я попаду акурат на период отключения горячего водоснабжения, о самой возможности чего я за четыре года напрочь забыла. К счастью, прямо перед моим приездом в мае в Москве случился снег, так что отключение отсрочили.

Народ в пляжных шлепках на улицах.

Я не знаю, почему многие жители Соединенного Королевства считают, что пляжные шлепки — это нормальная обувь для, скажем, похода в торговый центр, причем не в самую жаркую погоду. Я понимаю, что они удобные и все такое, но…я не понимаю.

Посудомойка.

Я вам не скажу за всю Британию, но во всех домах, где я была — это и мои 4 квартиры в Лондоне и дома моих друзей — всегда есть посудомойка. Я сначала скептически относилась к этом капиталистическому изобретению, потому что зачем гонять целую машинку, когда можно все помыть в раковине, но потом посудомойка меня победила. Поскольку нас с мужем всего двое, то мы ее включаем раз в два дня, когда набирается достаточно грязной посуды. Возвращаясь в московскую квартиру, я всегда разочарована, когда гору посуды приходится мыть вручную.

Идея “дома” меняется.

И дело даже не в физическом пространстве, где ты обосновался. За четыре года мы с мужем сменили четыре квартиры, и нынешняя точно будет не последняя. Но мы не можем назвать домом даже Англию или Лондон, потому что мы настроены на переезд в обозримом будущем. А потому “дом” — это эфемерное понятие, означающее нас двоих с небольшим набором наших пожиток, не зафиксированное в каком-то определенном месте. Однажды мы где-то осядем, но пока дом — это просто где-то, где мы вместе.

Дорожные манеры.

На британских дорогах тоже есть плохие водители, но их количество ничтожно по сравнению с тем, что я вижу в России. Здесь есть понимание “культуры вождения”, когда народ отдает себе отчет в том, что он несет ответственность за других участников дорожного движения, и водит аккуратно.

Много зелени.

“Там трава не зеленее,” — говорила мне мама, когда я ей рассказывала, как однажды переезду в Лондон, где все будет прекрасно. Мама была неправа. Во-первых, в Лондоне воздух влажнее, потому в растениях больше хлорофилла и потому они зеленее. Во-вторых,  в Лондоне очень много парков, потому зеленый цвет на глаза попадается гораздо чаще и потому здесь реально зеленее.

Я не боюсь правительства или полиции.

При всей моей бойкости в вопросах отстаивания своих прав, я бы никогда не стала связываться с российскими органами, потому что я боюсь, что они могут сильно испортить мне жизнь. В Британии же считается совершенно нормальным спрашивать с политиков по полной: здесь можно подать в суд на правительство или парламент и выиграть его. И здесь всегда можно обратиться за помощью к полицейскому, даже если вам нужно просто спросить, как пройти куда-то. Спросить полицейского о чем-то в России? Боже упаси.

Привычки питания меняются.

И дело не только в том, что местные супермаркеты продают другой ассортимент, поэтому гречку с молочными сосисками приходится менять на что-то более распространенное. Лично для меня дело больше в том, что здесь больше возможностей есть разнообразнее и полезнее. В Лондоне я выяснила, что оказывается я обожаю азиатскую кухню и что я могу многое готовить сама, а в те дни, когда азиатская кухня осидает на попе, у меня полно вариантов здорового питания, чтобы вернуться в норму.

Для каких-то людей ты станешь “предателем”.

Хуже, чем в России, дела с отношением к уехавшим обстоит разве что в Северной Корее: независимо от твоих причин эмиграции, ты автоматически становится предателем для очень многих. Я периодически читаю какие-то статьи на тему тех или иных регулирований для эмигрантов и всегда поражаюсь, как много комментаторов предлагают чуть ли ни паспорт на границе отбирать, потому что если ты так не любишь родину, что готов жить в другой стране, то тебе нужно разорвать все связи с ней. Это печально.

Друзья меняются.

Расстояние накладывает свой отпечаток на дружбу. Социальные сети позволяют оставаться на связи с друзьями, но не заменяют посиделок в кафе или настоящего плеча в трудную минуту. Приезжая в Москву, я стараюсь увидеться с максимально возможным количеством друзей,  но это всегда сложно. С какими-то людьми в итоге пути расходятся. С другой стороны, на новом месте появляются новые друзья.

С родным языком появляются проблемы.

Моя практика русского в Лондоне сводится к написанию писем моей российской команде, но все мое общение обычно происходит на английском. И это накладывает два отпечатка. Первый: когда я все-таки говорю по-русски, многие выражения звучат как перевод с английского, что порой звучит дико типа “встреча лицом-в-лицо” (face-to-face meeting) или “взять место” (take a seat). Я даже в блоге периодически не могу что-то написать на нормальном русском. Во-вторых, поскольку речевой аппарат перестраиваете на другое произношение, появляется акцент — легкий, но тем не менее. Кто-то думает, что я просто выпендриваюсь, что “йа жьиву в Англии”, но мне просто честно не хватает русской практики.

Родная страна становится иностранной.

Я не узнаю имен политиков и я не особо в курсе новостей, хотя все еще читаю заголовки в Яндексе. Я не знаю, сколько стоит пакет молока или пачка масла. Я не разделяю многих популярных в России мнений. Приезжая в Россию, я чувствую себя иностранкой. Но живя в Англии, я не чувствую себя англичанкой.

“Национальность” перестает иметь значение.

Я знаю многих людей, для которых паспорт и национальность — это просто подтверждение места на планете, где они родились. Одна моя ливанско-финская подруга, родившаяся в Канаде и учившаяся во Франции, сейчас живет в Дубаи с итальянским женихом, с которым они встретились, когда оба жили в Лондоне. Она не может толком сказать, какой она национальности. Все мои друзья могут сказать про себя то же самое: паспорт — это всего лишь удостоверение личности, в котором указанная национальность имеет очень маленькое значение. Я честно верю, что такие граждане мира — это надежда мира на мирное будущее.

Ты везде берешь себя с собой.

Переезд не меняет людей, он всего лишь шлифует существующие черты. Я помню, как думала, что как только перееду в Англию, так сразу начну бегать по утрам по местным паркам. Увы, переезд не пересилил мою врожденную нелюбовь к бегу. Зато моя любовь вкусно поесть расцвела полным цветом (что-таки заставляет меня через не хочу и слезы периодически бегать в местном парке).

Новые иностранные языки становится проще учить через английский.

Я не могу объяснить, почему французская грамматика мне понятнее из английских учебников, несмотря на то, что в английском, в отличие от русского, нет спряжений глаголов или согласования окончаний прилагательных.

Яйца и картошка бывают разных размеров.

Честное слово, куриные яйца, оказывается, бывают средними и большими — в России они все были одинаковые. Картошка тоже бывает разных размеров и сортов, что для меня стало открытием после России, где она всегда была просто картофельной.

Четное количество цветов считается нормальным.

Я никогда не отличалась большой верой в примеры, но в России всегда покупала нечетное количество цветов, просто чтобы не перепугать букетом одариваемого. В Англии никто не парится по поводу четности или нечетности.

Справка.

Понятие “справки” сложно объяснить иностранцу, потому что это не просто reference или proof, это национальная идея. Хочешь записаться в бассейн — принеси справку (помнится, ко мне собиралась подруга на несколько дней и я ей предложила сходить в Олимпийский бассейн. “А как я получу справку у вас?” — спросила она). Получаешь водительские права — сходи получи справку из поликлиники. Нужно что-то от гос.органов — принеси пачку справок. Иногда для получения справки нужны еще другие справки. В Британии с бюрократией намного проще.

Нет бездомных животных.

На британских улицах практически невозможно встретить бездомных собак или кошек. Я не знаю, как они дошли до такого состояния общества, но здесь все ответственно относятся к животным. Завести кошку или собаку и выставить ее на улицу через неделю, потому что “передумали”, — это не только немыслимо, но и влечет реальное наказание. Все домашние животные чипированы. Если кто-то видит вроде как бездомного кота, он отнесет его в ветеринарную клинику, где или по базе найдут владельца, или, если он реально ничей, отдадут в приют.

Лисы на улицах.

В Лондоне нередко можно увидеть лис, особенно в темное время суток. На нашей старой квартире с садиком к нам пару раз забегал поспать лис. В новом районе я видела пару лисиц, бегущих по своим делам по дороге. Если будете в Лондоне и увидите рыжий хвост с белой кисточкой — не удивляйтесь, тут это обычное дело.

Линии метро называют по именам, а не цветам.

“Мы поедем по синей или зеленой ветке?” — спросила я мужа в первый месяц после переезда. “Ты хочешь сказать, поедем ли мы по ветке Пиккадилли или Дистрикт?” — переспросил он меня. Ничто так не выдает иностранца в Лондоне, как незнание веток метро по названиям. Ну и стояние на эскалаторе по левой стороне. И произношение arsehole как “арсхоул”.

Все разговоры начинаются с погоды.

Светит ли солнце или идет дождь или за окном ураган, это обязательно нужно упомянуть практически сразу же после “привет, как дела”. Сразу переходить к делу без мало-мальского комментария “сегодня прохладно / солнечно / лучше, чем вчера” — это выдать в себе иностранца.

“How are you?” не требует развернутого ответа.

Я пару лет приучала себя к ответу “все хорошо, спасибо” на этот вопрос. Поскольку его спрашивают из вежливости, а не из реального интереса, то любые отклонения от стандартных “I’m well / All is good” вызывают сначала удивление, а потом панику — потому что вопрошающий не собирался слушать ваш рассказ про выходные на даче у бабушки или про как у вас все плохо.

Люди делают комплименты незнакомцам.

Сколько-то лет назад я приехала в Лондон туристом, забывши удобную обувь, и купила первые попавшиеся в H&M кеды. Они были белые с веселыми рожицами и вызывали массовое умиление у публики. Весьма регулярно народ останавливался на улице, чтобы сказать мне, “such cool trainers, where did you get them from?” И это нередкость, что кто-то просто так может вам сказать что-то приятное.

Меньше критики.

В Лондоне можно весьма спокойно выйти на улицу в фиолетовых колготках и с зеленым ирокезом, и никто вам не скажет, что как не стыдно одеваться как клоун. Даже наоборот можно нарваться на комплимент.

Цинковая мазь лучше Судокрема.

Судокрем (Sudocrem) —  это местная антисептическая мазь, которая заживляет все царапины и болячки. Увы, она не идет ни в какое сравнение с цинковой мазью.

В список вошли также такие наблюдения как:

• люди любят садиться друг напротив друга в метро и разговаривать громче, чем могли бы, если бы сели друг рядом с другом — почему-то тот факт, что их разговор будут слушать другие пассажиры, кажется им более приемлемым, чем близкий контакт;
• в людях нет той озлобленности, с которой я часто встречаюсь в России;
• местная “скорая помощь” врубает сирену на полную громкость и в принципе могла бы по дороге собирать всех оглохших прохожих;
• смена сезонов здесь — это радость.

Планы на следующий год.

Во-первых, ПМЖ и, если повезет, то паспорт. ПМЖ должен случиться в конце апреля 2018, с гражданством все чуть сложнее — я буду на него подаваться сразу после ПМЖ, но его могут давать шесть месяцев. На деле в моей визовой категории это обычно дело нескольких недель, но от меня там мало что зависит, так что я не загадываю.

Во-вторых, я всегда вписываю в планы французский, а потом оправдываюсь, что какой-никакой прогресс есть, но многое впереди и так далее. Поэтому меняю цель: заговорить на французском на как минимум уровне pre-intermediate.

В-третьих, восстановить блог на английском. Я пару лет назад пыталась вести два блога, но дело не пошло, однако я все еще регулярно думаю над английским. Если мне что-то регулярно не дает покоя, то для меня это знак, что надо.

В-четвертых, я надеюсь, что 25-го июня 2018 года у нас с мужем будет полная определенность по поводу нашего будущего. Мы оба настроены на переезд и фактически только ждем моего паспорта, чтобы что-то реально сделать с намерением. Скорее всего, это будет Сидней в Австралии, но за год многое может поменяться.

Ну и в пятых, традиционно, я жду свой джекпот в размере 65 миллионов фунтов стерлингов.

Если суммировать все выше в один параграф, то: все устаканилось и стало нормой. Может, именно поэтому мы и думаем над переездом, потому что он даст толчок к чему-то новому, будь то новая работа (в моем случае, это новая должность в старой компании), дети (они перешли из ментальной стадии “не сейчас” в “возможно, однажды”), собственный дом (хотя в Сиднее с этим еще хуже, чем в Лондоне) или что посерьезнее (большой секрет). А может, это просто оттого, что в моей жизни есть несколько констант — муж, дом, семья, друзья, работа, увлечения, здоровье — и потому я не против перемен.

Главное, чтобы перемены были правильными. Вот например 65 миллионов фунтов стерлингов джекпота — это будет правильная перемена!

Напоследок оставлю лучшую фотографию прошлого года: